* * *
День промелькнул, и нет его,
Вот и другой спешит промчаться.
О Боже! Как лучи лучатся!
Ложась беспечно на жнивьё.
* * *
Спросит Милосердный нас и Строгий,
Все мы побываем у Него…
Где-то там нездешние дороги,
Но о них не знаем ничего.
Тернии у нас здесь и акации,
Свет свечи и вспышки в тысячи ватт.
Нам дано идти и спотыкаться,
Нам дано и падать и вставать.
* * *
Не отринь меня, мой Боже,
Чтобы враг мой не был рад;
Все Ты можешь, все Ты можешь,
Нету для Тебя преград.
Ты — мой щит, мне силы множишь,
Не страшна могила мне, для тебя
Если Ты со мною, Боже,
Здесь на матушке земле.
Враг не радуйся — не взыщешь,
Я пойду в Господень храм…
Нечестивцев в пепелище
Превратится веры хлам.
Я останусь с Богом Славы,
Стану петь Ему хвалу,
С Ним никто меня не свалит,
Вечность только с Ним найду.
* * *
И даже мир весь покорив
Душе покоя не добудешь.
О, эти чувства-дикари!
И ты их вечный данник будешь.
На этом непонятном свете
Легко, несложно околеть,
И утонуть в холодной Лете,
Она не выпускает, ведь.
А слава — суета сует,
Забава лишь при этой жизни...
Душа тоскует столько лет
О неосознанной отчизне.
* * *
Воды мутные промчались,
Где-то же они теперь.
Опечален, опечален,
Наглухо закрыта дверь.
Ночь опустит влажный полог,
Приоткроет тайну тайн?..
Свет наш — крохотный осколок,
Пролетай.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
